Анна Строганова
Надежда Атаева, глава ассоциации «Права человека в Центральной Азии», призывает российские власти расследовать дело об исчезновении таджикского активиста Эхсона Одинаева
Больше двух месяцев назад в Санкт-Петербурге пропал 24-летний таджикский оппозиционный активист и блогер Эхсон Одинаев. Правозащитники подозревают, что к его исчезновению могут быть причастны спецслужбы Таджикистана. Глава ассоциации «Права человека в Центральной Азии» Надежда Атаева, опубликовавшая 28 июля обращение к российским властям с призывом расследовать это дело, полагает, что молодого человека могли задержать и вывезти в Таджикистан.
RFI: Вы опубликовали призыв к российским властям объективно расследовать исчезновения таджикского блогера и активиста Эхсона Одинаева. Что произошло и почему вы думаете, что к этому могут быть причастны таджикские власти?
Надежда Атаева: Мы располагаем постановлением российских органов внутренних дел о пропаже без вести Эхсона Одинаева. Оно зарегистрировано 23 мая, но пропал он раньше. Он вышел из дома вечером 19 мая, в 18.00 — это зафиксировали видеокамеры учреждения напротив дома, где жил Эхсон, — предположительно в аптеку за лекарством для глаз.
Незадолго до исчезновения он признался брату, что чувствует, что за ним следят. Кто-то постоянно подходил к двери, Эсхон получал угрозы в соцсетях и старался никуда не выходить. Когда он не вышел на связь, близкие стали паниковать. Мама и брат (они живут в Москве) приехали в Санкт-Петербург, в квартиру, где он жил.
По словам матери, у них с сыном были очень близкие отношения. Она рассказала, что написала ему своей рукой молитву и сказала: «сынок, носи эту молитву с собой». Когда она зашла в эту квартиру, то увидела, что это письмо скомкано и брошено в какой-то горшок с цветком. Она уверена, что Эхсон никогда не обошелся бы так с ее письмом. В квартире они нашли прослушивающее устройство. Кроме того, она утверждает, что ее сын — очень аккуратный, а в квартире все было разбросано. По ее мнению, Эхсона задержали, после чего в квартире был какой-то обыск. Кто-то старался что-то перепроверить.
Кто мог за ним следить?
Эхсон встречался с Умарали Кувватовым (один из лидеров таджикской оппозиции, глава движения «Группа 24», застреленный в Стамбуле в марте 2015 года. — RFI). Они были знакомы, вместе участвовали в митингах в Москве. Все, кто встречался с Кувватовым — это люди, в которых заинтересованы таджикские спецслужбы. Более того, мне известно, что сейчас друзьям и единомышленникам Эхсона поступают анонимные сообщения с угрозами: «уйдете вслед за Кувватовым». Сам Эхсон получал их постоянно.
Эхсон — человек, который просто стал использовать все возможные соцсети для того, чтобы информировать таджикское сообщество о том, что их голос, их неравнодушие, их информированность могут оказать влияние на местные власти.
Раньше он участвовал в мероприятиях, организованных таджикским посольством в России. Сотрудники посольства хорошо его знают, он приходил с инициативой организовать мероприятие в защиту прав трудовых мигрантов из Таджикистана. Он с самого начала (Эхсон с семьей переехал в Россию в 2007 году. — RFI) был очень активным, и когда он столкнулся с реальным положением трудовых мигрантов из Таджикистана в России, в нем проснулись протестные настроения. Он стал высказывать критические замечания, обращался в посольство с предложениями о реформировании программы поддержки граждан Таджикистана, проживающих за рубежом. Это стало раздражать. И он просто перешел на сторону политической оппозиции.
Его имя в соцсетях стало популярным, ему стали доверять. Таджикские власти, понимая, что этот молодой человек набирает популярность, что ему доверяют и в Таджикистане и таджики, проживающие за границей, использовали какой-то конфликт, связанный с изданием «Вечерний Таджикистан», для того, чтобы обвинить его в кибератаках.
Это произошло до его исчезновения?
Да. Его даже обвинили в розыск по линии Интерпола. Эхсон знал об этом, но продолжал активную деятельность. Он считал, что ни в коем случае не должен молчать.
На него, конечно, очень сильно повлияло убийство Кувватова. Такая демонстративная казнь очень сильно повлияла на Эхсона и на многих его коллег, которые поддерживали Кувватова и доверяли ему.
Только за истекшие полгода зафиксировано более 20 арестов [таджикских оппозиционеров], из них больше десяти на территории России. По нашим данным, сегодня всех критиков режима причисляют к оппозиционному движению «Группа 24» (в отябре 2014 года движение было объявлено в Таджикистане экстремистским. — RFI).
На лидера организации «Молодежь Таджикистана за возрождение» Махсуда Ибрагимова 26 ноября 2014 года на территории России было совершено нападение. Он получил несколько ножевых ранений, попал в больницу, где пробыл несколько недель. Через полтора месяца после этого его похитили. Он вышел в город и просто исчез. Через несколько месяцев мы узнаем, что он находится в Таджикистане, ведутся допросы с использованием пыток. Мы только сейчас узнаем, что его пытали электрошоком, наносили удары по ножевым ранениям. Он не выдержал этой боли и под пытками написал письмо о том, что он добровольно вернулся в Таджикистан. Но все, кто знал о его ситуации накануне его исчезновения, понимал, что он, наоборот, искал защиты и пытался выехать за пределы России. Все это, несмотря на то, что Махсуд Ибрагимов имел российский паспорт.
У Эхсона Одинаева российского гражданства нет?
У него есть только таджикское гражданство, но в России он находился легально.
А вы не рассматривали версию бытового преступления, на националистической почве, например?
Я думаю, что это невозможно. По одной простой причине — человек практически не выходил на улицу. Он понимал, что его разыскивают. Он, скрываясь, жил в Санкт-Петербурге в этой квартире. Он долгое время думал, что никто не знает, что он там живет. Но, видимо, власти отследили его местонахождение.
В его исчезновении слишком много признаков заинтересованности таджикских спецслужб для того, чтобы можно было говорить о бытовой версии.
Чего вы ждете от российских властей?
Эхсон пропал на территории России. Родственники заявили о его исчезновении в рамках действующего процессуального законодательства. Уже есть розыскное дело. Но прошло 72 дня, а следователь вообще не выходит на связь с семьей. Нет никаких признаков того, что ведется профессиональное расследование. Утрачиваются доказательства — например, видеозапись, на которой зарегистрирован его выход из квартиры, хранится в бюро в течение определенного срока. В расследовании есть детали, которые необходимо зафиксировать и приложить к делу в кратчайшие сроки.
Я не удивлюсь, если через некоторое время выяснится, что Одинаев уже давно находится в Таджикистане. Слишком тайно все происходит. Если бы хотели, российские следователи могли бы искать — хотя бы вызывать родственников, узнавать о новых обстоятельствах.
Есть еще одна, очень важная, на мой взгляд, деталь. Родители Эхсона в разводе. У отца уже другая семья. Именно в те дни, когда исчез Эхсон, его отец был задержан в Таджикистане. Его пытали, добивались от него показаний против сына. Отец был вынужден покинуть Таджикистан и сейчас скрывает свое местонахождение.
В целом, как видите ситуацию, которая сегодня сложилась вокруг таджикской оппозиции?
Если говорить кратко, то происходит расправа над критиками режима. Режим Эмомали Рахмона делает все для того, чтобы заглушить оппонентов, пользующихся доверием среди населения, создает образ критиков как врагов народа.
Те люди, которые сегодня взяли на себя смелость называть вещи своими именами, оказались в опасности. Я лично общалась со многими из них и могу сказать, что основная часть этой молодежи — интеллигентные, образованные люди, знающие не только таджикский и русский, но и другие иностранные языки. Среди них есть дипломаты, ученые и инженеры. Это активная, молодая часть Таджикистана, которая хотела бы приносить пользу своей стране и жить в своей стране, но сегодня для них это опасно.
RFI
Надежда Атаева, глава ассоциации «Права человека в Центральной Азии», призывает российские власти расследовать дело об исчезновении таджикского активиста Эхсона Одинаева
 |
| RFI / François-Damien Bourgery |
Больше двух месяцев назад в Санкт-Петербурге пропал 24-летний таджикский оппозиционный активист и блогер Эхсон Одинаев. Правозащитники подозревают, что к его исчезновению могут быть причастны спецслужбы Таджикистана. Глава ассоциации «Права человека в Центральной Азии» Надежда Атаева, опубликовавшая 28 июля обращение к российским властям с призывом расследовать это дело, полагает, что молодого человека могли задержать и вывезти в Таджикистан.
RFI: Вы опубликовали призыв к российским властям объективно расследовать исчезновения таджикского блогера и активиста Эхсона Одинаева. Что произошло и почему вы думаете, что к этому могут быть причастны таджикские власти?
Надежда Атаева: Мы располагаем постановлением российских органов внутренних дел о пропаже без вести Эхсона Одинаева. Оно зарегистрировано 23 мая, но пропал он раньше. Он вышел из дома вечером 19 мая, в 18.00 — это зафиксировали видеокамеры учреждения напротив дома, где жил Эхсон, — предположительно в аптеку за лекарством для глаз.
Незадолго до исчезновения он признался брату, что чувствует, что за ним следят. Кто-то постоянно подходил к двери, Эсхон получал угрозы в соцсетях и старался никуда не выходить. Когда он не вышел на связь, близкие стали паниковать. Мама и брат (они живут в Москве) приехали в Санкт-Петербург, в квартиру, где он жил.
По словам матери, у них с сыном были очень близкие отношения. Она рассказала, что написала ему своей рукой молитву и сказала: «сынок, носи эту молитву с собой». Когда она зашла в эту квартиру, то увидела, что это письмо скомкано и брошено в какой-то горшок с цветком. Она уверена, что Эхсон никогда не обошелся бы так с ее письмом. В квартире они нашли прослушивающее устройство. Кроме того, она утверждает, что ее сын — очень аккуратный, а в квартире все было разбросано. По ее мнению, Эхсона задержали, после чего в квартире был какой-то обыск. Кто-то старался что-то перепроверить.
Кто мог за ним следить?
Эхсон встречался с Умарали Кувватовым (один из лидеров таджикской оппозиции, глава движения «Группа 24», застреленный в Стамбуле в марте 2015 года. — RFI). Они были знакомы, вместе участвовали в митингах в Москве. Все, кто встречался с Кувватовым — это люди, в которых заинтересованы таджикские спецслужбы. Более того, мне известно, что сейчас друзьям и единомышленникам Эхсона поступают анонимные сообщения с угрозами: «уйдете вслед за Кувватовым». Сам Эхсон получал их постоянно.
Эхсон — человек, который просто стал использовать все возможные соцсети для того, чтобы информировать таджикское сообщество о том, что их голос, их неравнодушие, их информированность могут оказать влияние на местные власти.
Раньше он участвовал в мероприятиях, организованных таджикским посольством в России. Сотрудники посольства хорошо его знают, он приходил с инициативой организовать мероприятие в защиту прав трудовых мигрантов из Таджикистана. Он с самого начала (Эхсон с семьей переехал в Россию в 2007 году. — RFI) был очень активным, и когда он столкнулся с реальным положением трудовых мигрантов из Таджикистана в России, в нем проснулись протестные настроения. Он стал высказывать критические замечания, обращался в посольство с предложениями о реформировании программы поддержки граждан Таджикистана, проживающих за рубежом. Это стало раздражать. И он просто перешел на сторону политической оппозиции.
Его имя в соцсетях стало популярным, ему стали доверять. Таджикские власти, понимая, что этот молодой человек набирает популярность, что ему доверяют и в Таджикистане и таджики, проживающие за границей, использовали какой-то конфликт, связанный с изданием «Вечерний Таджикистан», для того, чтобы обвинить его в кибератаках.
Это произошло до его исчезновения?
Да. Его даже обвинили в розыск по линии Интерпола. Эхсон знал об этом, но продолжал активную деятельность. Он считал, что ни в коем случае не должен молчать.
На него, конечно, очень сильно повлияло убийство Кувватова. Такая демонстративная казнь очень сильно повлияла на Эхсона и на многих его коллег, которые поддерживали Кувватова и доверяли ему.
Только за истекшие полгода зафиксировано более 20 арестов [таджикских оппозиционеров], из них больше десяти на территории России. По нашим данным, сегодня всех критиков режима причисляют к оппозиционному движению «Группа 24» (в отябре 2014 года движение было объявлено в Таджикистане экстремистским. — RFI).
На лидера организации «Молодежь Таджикистана за возрождение» Махсуда Ибрагимова 26 ноября 2014 года на территории России было совершено нападение. Он получил несколько ножевых ранений, попал в больницу, где пробыл несколько недель. Через полтора месяца после этого его похитили. Он вышел в город и просто исчез. Через несколько месяцев мы узнаем, что он находится в Таджикистане, ведутся допросы с использованием пыток. Мы только сейчас узнаем, что его пытали электрошоком, наносили удары по ножевым ранениям. Он не выдержал этой боли и под пытками написал письмо о том, что он добровольно вернулся в Таджикистан. Но все, кто знал о его ситуации накануне его исчезновения, понимал, что он, наоборот, искал защиты и пытался выехать за пределы России. Все это, несмотря на то, что Махсуд Ибрагимов имел российский паспорт.
У Эхсона Одинаева российского гражданства нет?
У него есть только таджикское гражданство, но в России он находился легально.
А вы не рассматривали версию бытового преступления, на националистической почве, например?
Я думаю, что это невозможно. По одной простой причине — человек практически не выходил на улицу. Он понимал, что его разыскивают. Он, скрываясь, жил в Санкт-Петербурге в этой квартире. Он долгое время думал, что никто не знает, что он там живет. Но, видимо, власти отследили его местонахождение.
В его исчезновении слишком много признаков заинтересованности таджикских спецслужб для того, чтобы можно было говорить о бытовой версии.
Чего вы ждете от российских властей?
Эхсон пропал на территории России. Родственники заявили о его исчезновении в рамках действующего процессуального законодательства. Уже есть розыскное дело. Но прошло 72 дня, а следователь вообще не выходит на связь с семьей. Нет никаких признаков того, что ведется профессиональное расследование. Утрачиваются доказательства — например, видеозапись, на которой зарегистрирован его выход из квартиры, хранится в бюро в течение определенного срока. В расследовании есть детали, которые необходимо зафиксировать и приложить к делу в кратчайшие сроки.
Я не удивлюсь, если через некоторое время выяснится, что Одинаев уже давно находится в Таджикистане. Слишком тайно все происходит. Если бы хотели, российские следователи могли бы искать — хотя бы вызывать родственников, узнавать о новых обстоятельствах.
Есть еще одна, очень важная, на мой взгляд, деталь. Родители Эхсона в разводе. У отца уже другая семья. Именно в те дни, когда исчез Эхсон, его отец был задержан в Таджикистане. Его пытали, добивались от него показаний против сына. Отец был вынужден покинуть Таджикистан и сейчас скрывает свое местонахождение.
В целом, как видите ситуацию, которая сегодня сложилась вокруг таджикской оппозиции?
Если говорить кратко, то происходит расправа над критиками режима. Режим Эмомали Рахмона делает все для того, чтобы заглушить оппонентов, пользующихся доверием среди населения, создает образ критиков как врагов народа.
Те люди, которые сегодня взяли на себя смелость называть вещи своими именами, оказались в опасности. Я лично общалась со многими из них и могу сказать, что основная часть этой молодежи — интеллигентные, образованные люди, знающие не только таджикский и русский, но и другие иностранные языки. Среди них есть дипломаты, ученые и инженеры. Это активная, молодая часть Таджикистана, которая хотела бы приносить пользу своей стране и жить в своей стране, но сегодня для них это опасно.
RFI
